«Революционные батальоны из волонтёров тыла»

  Волонтёры революционных батальонов получали обмундирование общеармейского образца, но знаки различия были разработаны специально для частей этого типа. Использовались те же цвета, что и у батальонов смерти, — красный и чёрный.
  На правом рукаве нашивали шеврон, представлявший собой красный круг с чёрным Андреевским крестом на нём. Погоны с «адамовой головой» были защитного цвета. Революционным батальонам, как частям нового формирования, в отличие от батальонов смерти, которые не были отдельными частями и знаменем которых оставалось знамя родного полка, в обязательном порядке выдавали знамёна установленного образца — красное полотнище, обрамлённое чёрной бахромой, с чёрным Андреевским крестом на нём и надписью «За свободу народов, граждане, с оружием вперёд!» К знамени крепили чёрно-красную ленту с чёрной кистью.
  Иногда увлечение внешней атрибутикой доходило до крайностей — многочисленные нашивки, банты, яркие ленты через плечо — мундиры ударников походили на маскарадные костюмы.

Митрополит Московский Тихон благословляет женский ударный батальон перед отправкой на фронт, 1917 год, Москва, Красная площадь (фото из журнала Искра)

 Участие в боевых действиях. Июньское наступление

  Впервые революционные ударные части были применены в боях во время «наступления Керенского». Революционные батальоны из волонтёров тыла ничем себя на фронте не проявили — в боях приняла участие только одна команда волонтёров, ударники же «частей смерти» действующей армии в целом проявили себя хорошо, хотя «бацилла большевизма» не обошла стороной и эти части — некоторые подразделения отказывались исполнять приказы командиров (но, к чести ударников, в основном связанные с функциями заградительных отрядов. В Ставке даже появились списки частей, подлежащих исключению из звания «частей смерти» за отказ исполнять приказы командования.

Знамя одной из «частей смерти»

 Участие чехословацких частей

  Появившиеся в Русской армии ещё в начале войны национальные части, составленные из чехов и словаков, к лету 1917 года остались немногочисленными островками крепкой воинской дисциплины и единого порыва продолжать войну до победы во имя завоевания независимости своей родины среди бескрайнего моря «русской революции», поглотившего Русскую армию. Одна из созданных в 1917 году чехословацких национальных частей — 3-й полк им. Яна Жижки под командованием полковника Н. П. Мамонтова — полным составом записалась в «части смерти».
  Так как чехословацкие части стали одними из наиболее боеспособных частей, Временное правительство впервые за время войны решилось использовать их наравне с обычными стрелковыми частями. Чехо-Словацкая стрелковая бригада, в состав которой входил 3-й Чехо-Словацкий революционный полк смерти, прибыла в район города Зборова. Первоначально бригаде отводилась роль на второстепенном направлении, но, к удивлению командования, начав наступление 17 июня, бригада в составе трёх полков общей численностью 3580 штыков смогла молниеносно прорвать оборону австро-венгров, численность которых на этом участке составляла около 5500 человек (в том числе и чешские части), захватив при этом все три линии обороны, 3232 пленных, 21 орудие, 40 пулемётов. Потери бригады составили около 190 человек погибшими и пропавшими без вести и около 800 человек ранеными.
  Такого боевого успеха чехословаки достигли несмотря на саботаж со стороны солдат 13-го и 22-го Финляндских стрелковых полков: передавая позиции чехословакам, они постарались испортить пулемёты, запасы гранат и патронов закопали в землю; поэтому атаку пришлось вести без прикрытия огня пулемётов и испытывая недостаток в боеприпасах. В довершение «революционные солдаты» соседних полков обокрали вещевые мешки атакующих, оставленные ими на своей позиции в окопах.

  Ударники в рядах Северного фронта

  Отряд из добровольцев, сформированный из моряков Ревельской морской базы, принял самое активное участие в Июньском наступлении на Северном фронте. Фронт перешёл в наступление 8 июля. Основная масса пехотных частей отказывалась наступать и даже активно препятствовала тем частям, которые всё же выполняли приказы. На этом фоне особенно выделился Ревельский морской батальон смерти, бойцы которого, хотя и не были обучены приёмам сухопутного боя, горели желанием воевать за родину. Получив приказ атаковать и захватить две линии окопов неприятеля, моряки захватили четыре линии. Не имея возможности удерживать их собственными силами, они запросили поддержку пехотных частей, но вместо неё получили обстрел со стороны своих же окопов. Под перекрёстным огнём — и своим, и германским — они были вынуждены начать отход на первоначальные позиции. Был убит первый командир ударного батальона штабс-капитан Егоров. Потери были огромны — не были ранены только 15 бойцов (из трёхсот)! Три офицера: подпоручик Симаков, мичманы Орлов и Зубков, не желая отступать, застрелились.

 Общие данные и оценки

  Непосредственное участие в боях приняли 2 ударных полка, 16 ударных батальонов, 2 роты.
  Генерал Алексеев так прокомментировал участие ударников в июньском наступлении в своём письме М. В. Родзянко:
  Считаю большой ошибкой генерала Брусилова и других начальников, что бесполезно погубили лучших людей и массу офицеров, пустив ударные батальоны вперёд; за ними никто не пошёл. Ударные батальоны должны были составить резерв и гнать перед собою малодушных, забывших совесть. Генерал Н. Н. Головин отмечал, что на ударников пришлась основная доля общих потерь убитыми (1122 офицера и 37 500 рядовых) во всех трёх армиях Юго-Западного фронта, принявших участие в наступлении. Такие потери, хотя и были небольшими в сравнении с потерями Русской армии до 1917 года, были катастрофическими по своим последствиям для армии, так как во фронте «элементы долга и порядка» были уничтожены практически полностью.

  Защита Моонзундских островов

  29 сентября 1917 г. Германия начала операцию «Альбион» по захвату Моонзундских островов, прикрывающих вход в Рижский залив. В тот же день Ревельский морской батальон смерти, находившийся на переформировании в Ревеле и состоявший примерно из 650 бойцов, получил приказание прибыть на остров Моон. По прибытии на остров 1 октября 1917 г. ударники столкнулись с полной деградацией пехотных и артиллерийских частей, составлявших гарнизон островов, — части «революционной армии свободной России» беспорядочно отступали, даже не имея соприкосновения с неприятелем, бросая исправное стрелковое и тяжёлое вооружение (артиллерию и бронеавтомобили). К моменту прибытия морских ударников единственную дамбу, соединявшую уже занятый неприятелем остров Эзель с островом Моон, защищал только отряд моряков-«охотников» из примерно сорока человек, спешно набранный для защиты островов на кораблях Балтийского флота уже после начала германской операции.
  Под ураганным артиллерийским огнём неприятеля батальон смерти совместно с малочисленными пехотными подразделениями, верными присяге, артиллеристами и моряками-десантниками удерживал дамбу в течение 2—4 октября и даже составлял планы наступательных действий на остров Эзель. Для захвата предмостных укреплений Моона германцы создали группировку, состоявшую из двух полков пехоты, артиллерийского полка, батареи тяжёлых гаубиц и штурмового подразделения. Однако сломить русскую оборону они не смогли. Приказ командования отступить на северо-восточную часть острова поступил вечером 4 октября и был вызван ухудшившейся общей обстановкой — немцы одержали победу на море, гарнизон острова рисковал быть отрезанным от материка. Командование приняло решение эвакуировать сухопутные части с Моона, уничтожив базы и тяжёлое вооружение. Ударники должны были обеспечить прикрытие эвакуации. Однако должное взаимодействие сил Балтийского флота и армейского командования не было достигнуто. Эвакуация происходила в неразберихе. Только ударники держали назначенные позиции в течение 5 октября. Русские сухопутные части, состоявшие в основном из полков третьей очереди, массово сдавались в плен. Выкинул белый флаг и штаб сухопутной бригады. Ударники срывали белые флаги, выкинутые на их позициях, и продолжали бои с передовыми германскими частями. Командир батальона П. О. Шишко, вывесив красный флаг ударного батальона на винтовке, продолжал сражаться, призывая к себе всех, кто отказывался сдаваться в плен. Он отказывался эвакуироваться до тех пор, пока на берегу ещё оставались его бойцы, был ранен и захвачен в плен. Между тем солдаты 470-го Данковского и 471-го Козельского полков под белыми флагами разъезжали по позиции, хватали ударников, разоружали их и насильно тащили сдаваться в плен. Некоторые офицеры, не выдержав такого позора, застрелились.
  Благодаря продолжавшемуся сопротивлению ударников всё же удалось провести частичную эвакуацию гарнизона. Из состава ударного батальона на корабли погрузили до двухсот бойцов. Германский военный историк фон Чишвиц особо отмечал, что оборону Моона держали «особые», «ударные» части. Когда 5 октября к германскому командованию прибыли делегации русских офицеров и солдатских комитетов для обсуждения условий сдачи, то пехотные части были готовы сложить оружие на любых условиях, ударники же потребовали права эвакуации на материк с оружием. Германцы с такими требованиями не согласились.
  Примеры героизма и военной доблести во время этой безуспешной обороны показали поручики Парамонов, Казагранди, Зарницкий и другие ударники, оставшиеся безымянными.

Памятник героям Зборовского наступления, установленный в городе Бланско, Чехия

 Усмирение мятежей в армии

  В связи с падением армейской дисциплины и массовыми случаями неподчинения приказам командованию приходилось прибегать к использованию ударных частей, особенно «юнкерских», в качестве заградотрядов (особенно эти случаи участились после назначения Главковерхом генерала Л. Г. Корнилова) и для усмирения мятежей. На Румынском фронте, в отличие от других фронтов, ударные части были использованы прежде всего для наведения порядка в своих войсках, а не для борьбы с неприятелем, так как командование фронта увидело в ударниках ту здоровую силу, на которую можно опереться для обуздания революционных процессов.
  Наиболее известные случаи использования ударников при подавлении мятежей — подавление бунтов 163-й пехотной дивизии Румынского фронта в начале июня 1917 года и 7-го Сибирского армейского корпуса Юго-Западного фронта во второй половине июня.
  В начале июня в 163-й дивизии, которая была в числе так называемых «третьих дивизий», сформированных уже во время войны и из наименее благонадёжных призывников, вспыхнул мятеж. Мятежников возглавил большевик прапорщик Филиппов. Восставшие объявили о создании «социалистической республики» со столицей в городе Кагуле. Дивизия была окружена несколькими кавалерийскими полками и двумя ударными батальонами. После нескольких артиллерийских выстрелов бунтовщики выдали своих предводителей и сдались.

  Отношение к ударным частям армии и общества

  Основной частью общества, питавшей ударные части из волонтёров тыла, была городская молодёжь, в то время как солдатская масса состояла из крестьян. Фронтовые ударные части ставились в исключительное положение в укомплектовании и снабжении. Такое социальное и материальное неравенство раздражало солдатскую массу. Кроме того, использование ударных частей в качестве заградительных отрядов и при подавлении бунтов вело к тому, что распропагандированные солдаты смотрели на ударников как на инструмент в руках буржуазии, принуждающей их к продолжению войны. В итоге солдаты люто возненавидели ударников.
  Командование Русской армии, в целом поддерживая формирование особых «ударных частей» из состава действующей армии, видя в этом движении возможность спасти от разложения то, что ещё оставалось в армии здорового, в то же время резко отрицательно отнеслось (прежде всего М. В. Алексеев и А. И. Деникин) к созданию «революционных батальонов из волонтёров тыла», справедливо полагая, что излишняя «революционная демократичность» уставов этих подразделений и беспорядочный приём в них волонтёров из самой разнузданной армейской среды — запасных батальонов — создаст скорее проблемы в тылу армии, чем поможет ей на фронте. Такого же мнения были и руководящие органы офицерских организаций. Например, Главный комитет Союза офицеров в своей газете — «Вестнике Главного Комитета Союза офицеров армии и флота» — напечатал статью со всё объясняющим названием «Против революционных батальонов.
  Отношение солдатской массы к ударникам ещё более ухудшилось после Корниловского выступления, хотя ударные части в нём особого участия не принимали (по планам заговорщиков, непосредственно в Петрограде предполагалось использовать юнкерские ударные части и 1-й Омский ударный батальон, сам же Корниловский ударный полк должен был оставаться в Ставке), в основной массе не поддержали, а в некоторых случаях даже выражали готовность принять участие в его подавлении.
  Невоенная общественность в целом положительно отнеслась к новой революционной инициативе, ставящей целью спасти армию от разложения, а Россию от проигрыша в войне. Советы рабочих и солдатских депутатов, опасаясь «контрреволюционности» ударнического движения, с самого начала отнеслись к нему насторожённо-отрицательно. Отношение Советов к ударничеству стало резко негативным после Корниловского выступления: требования со стороны Советов распустить все ударные части стало массовым явлением.

 vk.com/soldiers_of_fortune