После Февральской революции 1917 года потребность в добровольческих частях нового типа назрела.
  Разложение армии началось задолго до Февральской революции. Военные неудачи 1915 года и усиливавшееся недовольство населения продолжавшейся войной привели к массовым «саморанениям», добровольной сдаче в плен и дезертирству в армии: только количество дезертиров к Февральской революции достигало 195 тыс. человек. Нарастало неповиновение приказам, иногда доходившее до мятежей.
  В результате революционных событий февраля 1917 г. процессы разложения Русской императорской армии резко ускорились. Особенно сильно сказался на состоянии дисциплины Приказ № 1 Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов от 1 марта 1917 г. и последовавшая затем отмена смертной казни Временным правительством.
  В этих условиях «ударничество» получило новый смысл. Спустя несколько месяцев после начала революции разными лицами и в разных местах, но практически одновременно, было инициировано обсуждение создания новых воинских формирований, набираемых на добровольных началах и призванных укрепить теряющую боеспособность армию. 29 апреля 1917 года князь С. В. Кудашев, член правления Русского торгово-промышленного банка, представил военному министру А. И. Гучкову докладную записку:
  Необходимо демонстрировать в армии доблесть и организованность частей, которые увлекли бы на подвиг остальную массу… Этот принцип… широко применяется во Франции в так называемых штурмовых колоннах, которые особо подбираются, чтобы идти на верную смерть… Этот принцип, видоизменённый к русским условиям, может возродить русскую армию. Поэтому… представляется необходимым во всех армиях фронта создать особые «ударные» единицы, большею частью обречённые на истребление, которые должны быть составлены исключительно из добровольцев…
  Далее Кудашев предлагал меры материального и морального поощрения: семьям добровольцев должна быть назначена правительством пенсия, имена погибших должны быть занесены в особые почётные списки и т. п. Устав и условия службы подобных частей, по мнению автора, должен был отличаться от обычных армейских — у добровольцев должно быть больше привилегий, но и дисциплина в частях должна быть очень жёсткой.

Запись добровольцев в ударные батальоны, 1917 год

 Однако центром зарождения «ударничества» в начале мая 1917 года стал Юго-Западный фронт, который по планам летней компании должен был провести долгожданное союзниками наступление и боеспособности войск которого уделялось особое внимание. Сторонником новых, экспериментальных мер по укреплению боеспособности армии в условиях революционного разложения был командующий фронтом генерал от кавалерии А. А. Брусилов. В армиях фронта к этому моменту начали «явочным порядком» возникать различные добровольческие отдельные части. Инициатива «снизу» попала на благодатную почву.
  Так, прибывшая в штаб Юго-Западного фронта на фронтовой Съезд солдатских депутатов (7—20 мая) делегация Черноморского флота подала 13 мая Брусилову и прибывшему на съезд военному министру А. А. Керенскому обращение, в котором говорилось о необходимости формирования особых ударных батальонов из добровольцев, навербованных в тылу, «чтобы этим вселить в армию веру, что весь русский народ идёт за нею, … чтобы при наступлении революционные батальоны, поставленные на важнейших боевых участках, своим порывом могли бы увлечь за собою колеблющихся». В число подавших это обращение входили подполковник Генерального Штаба В. К. Манакин и капитан автомобильной роты М. А. Муравьёв, который за несколько дней до этого подал начальнику фронта аналогичный проект. Брусилов сочувственно отнёсся к идеям создания «революционных частей» и даже возил Керенского на смотр одной уже сформированной «ударной части» — при штабе 7-й армии в местечке Бучач.
  Несколько ранее, 2 мая, капитан М. О. Неженцев, служивший помощником старшего адъютанта разведывательного отделения штаба 8-й армии, представил командующему армией генералу от инфантерии Л. Г. Корнилову доклад «Главнейшая причина пассивности нашей армии и меры противодействия ей». В докладе капитан Неженцев предлагал немедленно начать формирование при штабах армий и корпусов действующей армии ударных отрядов из добровольцев, готовых без колебания отдать жизнь за победу, и просил разрешения приступить к формированию такой части при штабе 8-й армии.
  Съезд солдатских депутатов фронта 16 мая по ходатайству Брусилова принял положительную резолюцию о создании «добровольческих частей». В тот же день Брусилов послал телеграмму с резолюцией съезда Главковерху М. В. Алексееву с просьбой немедленно разрешить вербовку охотников в «части смерти» в «военно-учебных заведениях, во флоте и крепостях Чёрного моря» в количестве, достаточном для формирования двенадцати батальонов, а съезд направил своих делегатов (полковника Яснакова и матроса А. Баткина) в Ставку в Могилёв и в Петроград в Петроградский совет с просьбой одобрить это патриотическое начинание со стороны Советов. Находившийся на съезде Керенский также одобрил «революционный почин», о чём послал соответствующую телеграмму в Военное министерство. 19 мая Корнилов приказал Неженцеву начать формирование отряда добровольцев — одной из первых частей подобного рода в Русской армии.
  Верховный главнокомандующий генерал Алексеев скептически отнёсся к инициативе Брусилова о создании ударных частей. В ответ на телеграмму последнего он телеграфировал:
  Совершенно не разделяю надежд Ваших на пользу для лихой, самоотверженной, доблестной и искусной борьбы с врагом предложенной меры. Разрешаю только потому, что Вы эту мысль поддерживаете. Военно-учебные заведения мне не подчинены, и разрешить в них вербовку не могу, на это нужно согласие и разрешение военмина, которому уже телеграфирую, но считаю, что мы не имеем права расходовать в качестве рядовой силы наших будущих офицеров, пополнение коих становится всё труднее. Вербовка из состава Черноморского флота парализует флот, ибо судовые команды не имеют штатного состава. Разрушение морской силы допустить не могу, запрашиваю, однако, адмирала Колчака, какое число он мог бы выделить… Что касается крепостей Чёрного моря, то оттуда можно извлекать элементы только из крепостной артиллерии и небольшого числа инженерных рот. Пехота состоит исключительно из ополчения, которое придётся кем-либо пополнить, ибо наличных людей едва хватает для гарнизонной службы… Просил бы сначала обратить внимание на честные элементы своего фронта, не рассчитывая широко на спасение извне. Всё, что может дать страна, придёт не так скоро. Эти, может быть, и воодушевлённые элементы нужно ещё спаять, обучить. Выражаю своё мнение, что в недрах фронта, при некоторых мерах, можно найти материал на 12 батальонов, если только от такого числа зависит общее спасение.
  — Телеграмма Главковерха от 18 мая 1917 г.
  Но Брусилов, поддержанный Керенским и съездом солдатских депутатов, с энтузиазмом отвечал Алексееву 20 мая: «Мероприятия для создания ударных групп на фронте армий уже проводятся мной в широких размерах в полном контакте с фронтовым съездом… Я поддерживаю мысль о формировании также ударных революционных батальонов в тылу».
  В ответной телеграмме 21 мая Алексеев по-прежнему выражал своё несогласие с идеями Брусилова, особенно по поводу формирования «революционных ударных батальонов» в тылу: «Сбор (в) тылу армии неизвестных и необученных элементов вместо ожидаемой пользы может принести вред…». Но в тот же день генерал Алексеев был снят со своего поста, и Верховным главнокомандующим Русской армией был назначен Брусилов, вступивший в должность с 22 мая. С назначением Брусилова Главковерхом начинание «юго-западников» приняло всероссийский масштаб — формирование ударных частей было положено и на других фронтах (в частности, на Западном фронте, которым командовал генерал-лейтенант А. И. Деникин), и в запасных частях — из «волонтёров тыла».

  Создание ударных частей в действующей армии

  А. А. Брусилов начал формирование двенадцати ударных батальонов из добровольцев, служивших в действующих армиях фронта. Местом формирования был избран район южнее города Проскурова. В обращении к армии Брусилов назвал себя первым «ударником» и призвал других фронтовиков следовать его примеру.
  При многих полках организовались свои ударные команды, роты, батальоны. Туда уходили все, в ком сохранилась ещё совесть, или те, кому просто опостылела безрадостная, опошленная до крайности, полная лени, сквернословия и озорства полковая жизнь. Я видел много раз ударников и всегда — сосредоточенными, угрюмыми. В полках к ним относились сдержанно или даже злобно. А когда пришло время наступления, они пошли на колючую проволоку, под убийственный огонь, такие же угрюмые, одинокие, пошли под градом вражьих пуль и зачастую… злых насмешек своих товарищей, потерявших и стыд, и совесть. Потом их стали посылать бессменно изо дня в день и на разведку, и в охранение, и на усмирения — за весь полк, так как все остальные вышли из повиновения.
  — А. И. Деникин. «Очерки русской смуты». Т. 1. Крушение власти и армии. Февраль — сентябрь 1917 Гл. XXIX. Суррогаты армии: «революционные», женские батальоны и т. д.
  Причём для многих военнослужащих, как рядовых, так и, в особенности, офицеров, не утративших чувства долга, уход в ударные части был единственной возможностью сохранить свою жизнь, «так как обезумевшая солдатская масса видела в них помеху братаний, дезертирства, всякого рода бесчинств и немедленного прекращения войны». Это, однако, имело и оборотную сторону — части, из которых ушли все патриотически настроенные военнослужащие, становились совершенно небоеспособными.
  В течение лета ударническое движение шло на подъём. 8 июля Главковерх Брусилов издал приказ о создании ударных рот при каждом полку действующей армии. Эти роты требовалось свести в ударные батальоны, причём эти батальоны требовалось создавать сверхштатно, и дополнительные средства на их содержание не предусматривались. Армейские соединения должны были за свой собственный сметный счёт содержать, обмундировать, вооружить, предоставить конский состав и платить денежное пособие своим ударным частям. Но при этом обычные батальоны должны были иметь полные штаты и обязательное укомплектование. Частично помогали содержать фронтовые «части смерти» частные добровольные пожертвования военнослужащих, которые приняли широкий размах. Однако из-за усиливавшейся разрухи общее снабжение армии приходило в упадок, содержать в образцовом порядке ударные части было очень тяжело. Иногда при отсутствии должного содержания ударным частям приходилось заниматься «самообеспечением» и незаконными реквизициями, а армейскому начальству — по невозможности обеспечить ударников необходимым законными способами — закрывать на это глаза.
  Появились «части смерти», созданные на национальной основе: 2-й и 5-й Армянские полки смерти, Украинский женский батальон смерти, Грузинский батальон смерти (последние два не успели закончить формирование).

Проект погона рядового Ударного отряда 8-й Армии (позже Корниловского ударного полка). Разрабатывался капитаном М. О. Неженцевым

 Ударные полки

  Развитие ударнического движения в армии привело к дальнейшему укрупнению создаваемых ударных частей. Было решено создавать ударные полки. Кроме знаменитого Корниловского ударного полка, был создан 1-й революционный ударный полк трёхбатальонного состава. Началось укомплектование 2-го ударного полка. Планировалось начать массовое комплектование ударных полков в четырёхбатальонном составе — 12 августа Главковерх Корнилов подписал приказ № 600 о формировании четырёх Георгиевских запасных полков (из Георгиевских кавалеров, по одному на каждый фронт) — в Пскове, Минске, Киеве и Одессе. В каждом таком полку по штату должно было быть 22 офицера и 1066 рядовых. Полки требовалось свести в одну бригаду, командование которой подчинялось бы лично Главковерху, и они должны были представлять собой «крепкий последний надёжный резерв, употребляемый в бой лишь в исключительном случае крайней опасности».

  Награждение званием «Частей смерти с почётным правом умереть за Родину»

  К началу лета 1917 года ударническое движение, приняв всероссийский масштаб, стало настолько популярным, что обращаться к командованию с коллективными просьбами зачислить их в «части смерти» стали целые подразделения, дивизии, корпуса. 15 июля последовал первый приказ Главковерха № 634, перечислявший армейские соединения, принятые в «части смерти, с почётным правом умереть за Родину». В этом приказе перечислены четыре корпуса — 2-й Гвардейский, Гвардейский кавалерийский, 6-й и 7-й кавалерийские; пять дивизий — 4-я, 25-я, 155-я пехотные, 6-я Сибирская стрелковая, 7-я кавалерийская; 32 полка, крейсер «Адмирал Макаров» и 53 другие более мелкие воинские части. Для получения такого почётного звания все чины, служившие в данной части, должны были дать «коллективную клятву смерти».
  В следующем приказе на эту тему — № 759 от 5 августа — число дивизий и корпусов не изменилось, но полков и бригад стало 73, а прочих частей — 168. В морские ударники записался экипаж канонерской лодки «Храбрый». Был издан и третий приказ с обновлённым списком «частей смерти» — № 959 от 3 октября 1917, но никто из Главковерхов, назначенных Временным правительством, его не подписал — был он подписан в числе первых «красным Главковерхом» Крыленко 26 октября. Крыленко наложил на него резолюцию «Расформировать и направить на фронт…», хотя части, перечисленные в приказе, были кадровыми и уже́ находились на фронте…

Батальон смерти 3-го Кавказского корпуса

 «Корабли смерти»

  Идея «ударных частей» получила развитие не только в армии, но и на флоте. Так, 21 июня 1917 года общее собрание команды крейсера «Адмирал Макаров» приняло резолюцию, в которой, в частности, говорилось:
  …мы считаем, что только решительными активными действиями на всех фронтах можно достигнуть тех великих целей, к которым стремится СВОБОДНЫЙ РУССКИЙ НАРОД, только решительным наступлением в тесном единении с нашими доблестными союзниками можно ускорить момент окончания войны… Эти наши взгляды мы объявили уже в печати ещё 23 мая, ныне подтверждая их, просим считать наш крейсер КОРАБЛЁМ СМЕРТИ, готовым во всякую минуту исполнить свой долг перед Родиной и с честью умереть за неё.
  Резолюцию подписал каждый офицер и матрос крейсера; последним свою подпись оставил председатель собрания О. В. Вилькен. Инициатива была поддержана бригадным комитетом, и 14 июля было вынесено соответствующее постановление. В нём предлагалось и другим кораблям последовать примеру команды крейсера, чтобы создать на флоте «бригаду смерти». Решение Центробалта о выборном начале командного состава на «Адмирале Макарове» было категорически отвергнуто.
  Через некоторое время к «Адмиралу Макарову» присоединилась канонерская лодка «Храбрый»[2]. В отличие от остальных кораблей, экипаж лодки постоянно участвовал в боевых операциях, и особых трений между офицерами и командой не существовало. Впоследствии «Храбрый» принял активное участие в Моонзундском сражении.

  Революционные батальоны из волонтёров тыла

  23 мая А. А. Брусилов, уже будучи назначенным Верховным Главнокомандующим, но ещё не зная об этом назначении, издал приказ № 561 по армиям Юго-Западного фронта, в котором впервые регламентировались правила создания и функционирования новых воинских подразделений Русской армии — революционных батальонов из волонтёров тыла. Правила эти были весьма вольные — отменялись знаки различия (погоны), вводилась выборность командиров, самым суровым наказанием могло быть всего лишь «изгнание» и «презрение". Вскоре руководители этой новоиспечённой военной организации Юго-Западного фронта (в её руководство вошли активисты во главе с подполковником Манакиным и капитаном Муравьёвым, которые представили Брусилову проект создания этих батальонов 13 мая) были направлены Главковерхом в Петроград для организации работы во всероссийском масштабе. 3 июня в Петербурге на совместном заседании делегации Черноморского флота, Союза Казачьих войск, Союза Георгиевских кавалеров и Союза личного примера был создан Всероссийский центральный комитет по организации Добровольческой революционной армии (ВЦК ДРА) (известный также как Всероссийский центральный исполнительный комитет по формированию революционных батальонов из волонтёров тыла). Председателем комитета был выбран М. А. Муравьёв.

 vk.com/soldiers_of_fortune