К середине 1930-х ряд стран – в их числе СССР, Франция и Чехословакия, предпринимали попытки создания механизма предотвращения возможной агрессии Третьего рейха. В это время Польша проводила прямо противоположную политику, направленную на разжигание военного конфликта с участием Германии. Поляки возлагали огромные надежды на будущие трофеи в виде территорий соседних держав, которые они намеревались получить в ходе войны.
  Дополнительным источником вдохновения для польского руководства служили захватнические войны Японии на землях Китая, в результате которых японцы захватили обширные территории. Это служило для них примером и предметом восхищения.
  К середине 1930-х обстановка накалилась до предела – возникла реальная угроза военного конфликта между Страной Восходящего Солнца и СССР. Это отвлекло Советский Союз от западных границ и перенесло все военное внимание на восток. Поляки попытались разыграть советско-японскую карту, поставив на то, что увязший в войне Советский Союз не сможет воспрепятствовать аннексии Литвы, а при благоприятном исходе - возможно и Украины с Белоруссией.
  С другой стороны, и Япония была заинтересована в создании угрозы на западных границах СССР, что ослабило бы последний и облегчило для Токио реализацию своих агрессивных планов. В связи с чем, японские эмиссары начали активно обрабатывать Берлин и Варшаву в соответствующем русле. Так эти хищники и нашли друг друга – на почве общей враждебности к СССР.
  После подписания в январе 1934 года договора о ненападении между Германией и Польшей (пакт Пилсудского-Гитлера) значительно активизируется германо-польско-японское сотрудничество, получившее полное одобрение во влиятельных кругах польского истеблишмента. Так, 22 февраля председатель иностранной комиссии сейма сенатор Януш Радзивилл во время посещения Вильно обрисовал следующие перспективы, открывающиеся перед Польшей: «на пользу Польши пошли изменение обстановки в Германии и угроза СССР со стороны Японии... Нам помогло то обстоятельство, что наш великий восточный сосед, столь грозный для нас несколько лет тому назад, все более запутывается в дальневосточной политике, результаты которой сегодня трудно предвидеть». Размышления этого стратега опубликовала консервативная краковская газета «Час», а далее в массовом порядке, с одобрительными комментариями и умствованиями вроде «внутренней необходимостью каждого небольшевистского государства является защита от большевистской заразы» перепечатали издания Третьего рейха.

  Корни польско-японской дружбы против СССР

  Корни польско-японского сотрудничества уходят ещё в годы русско-японской войны (1904 - 1905), когда молодой революционер Юзеф Пилсудский ездил в Токио за помощью. В тот раз сотрудничество было весьма скромным, ограничившись сбором пилсудчиками разведывательной информации о России, за что японский военный атташе в Лондоне полковник Таро Уцуномия выплачивал им 90 фунтов в месяц. Однако сейчас в распоряжении Пилсудского были все ресурсы польского государства.
  В сообщении ИНО ОГПУ от 19 марта 1932 года на имя Сталина, подписанном заместителем председателя ОГПУ В. А. Балицким и начальником ИНО А. Х. Артузовым приводились сведения, полученные от нашего источника во французском генштабе. Советский агент успел незадолго до этого побывать в Варшаве, где беседовал с начальником штаба польской армии генералом Гонсяровским, сообщившим ему, что осенью 1931 года Варшаву посетила группа высокопоставленных японских офицеров. В ходе этого визита между генштабами двух стран было заключено письменное соглашение: «Гонсяровский отметил, что согласно этому соглашению Польша обязана быть готовой оттянуть на себя силы большевиков, когда японцы начнут продвигаться по территории СССР».
  8 июля 1934 года в Польшу с трёхдневным визитом для ознакомления с состоянием её военной подготовки прибыл брат японского императора принц Коноэ, который привёз Пилсудскому письмо от бывшего военного министра Японии генерала Араки. Занимая этот пост, Араки активно выступал в 1932 году за начало военных действий против СССР. Японский военный сообщал о намерении напасть на Советский Союз, используя в качестве повода Северо-Маньчжурскую железную дорогу, но жаловался на слабость японской авиации, из-за чего войну приходилось отложить до марта-апреля 1935 года. Несмотря на это, Араки предложил:
  «Если Польша и Германия дадут Японии заверения в том, что они выступят против СССР на следующий день после начала военных действий между Японией и СССР, то Япония достаточно подготовлена, чтобы начать войну немедленно, не дожидаясь срока окончания реорганизации и усиления своей авиации».
  К осени 1934 года польско-японское военно-техническое сотрудничество шло полным ходом. Советник полпредства в Варшаве Б. Г. Подольский сообщал 11 ноября зам. наркома Б. С. Стомонякову, что:
  «…японский генштаб осуществляет широкую деятельность наблюдения за СССР из Прибалтийских стран и из Польши», а «польская военная и металлургическая промышленность имеет японские заказы».
  Япония разместила в Польше двухгодичный заказ на изготовление 100 тыс. винтовочных стволов, а также приобрела у неё лицензию на истребитель П-7. Польские предприятия выполняли японские заказы на стальной прокат, бронеплиты, трубы и турбины.

  Польско-германско-японское противодействие Советскому Союзу – фундамент для будущей мировой войны

  27 июля 1934-го Берлин и Варшава достигают договоренностей о противодействии заключению Восточного пакта (проект, направленный на противодействие гитлеровской агрессии в Европе, лоббировавшийся Францией и СССР).
  10 августа польское и германское правительства дают вербальные заверения японскому посланнику в Варшаве и послу Японии в Берлине в том, что они не подпишут Восточный пакт. Для Японии такого рода заверения имели крайне важное значение, ибо означали, что СССР не получит надежного обеспечения своих границ на Западе и соответственно не сможет сконцентрировать свои усилия на противодействии японской агрессии на Дальнем Востоке. Само собой, Варшава и Берлин попросили от японского союзника и ответной услуги: накалять обстановку на Дальнем Востоке. Согласно разведданным, которые в конце 1934-го ложились на стол Сталину, Пилсудский с помощью японской активности рассчитывал побудить к сомнениям Париж, «показать ему, что СССР Франции - не союзник».
  К концу 1934-го о совместном германо-польско-японском выступлении против СССР западные дипломаты рассуждали как практически о решенном деле. К примеру, 10 декабря американский посол в Берлине Вильям Додд в беседе с британским послом сэром Эриком Фиппсом назвал возможным сроком нападения апрель—май 1935-го (война, по его словам, должна была начаться с атаки Японии на Владивосток).
  Советское руководство, обеспокоенное таким обилием данных о подготавливаемой германо- польско-японской агрессии, пошло на уступки Токио. Результатом уступок явилось «Соглашение между СССР и Маньчжоу-Го об уступке Маньчжоу-Го прав Союза Советских Социалистических Республик в отношении Китайско-Восточной железной дороги» (Северо-Маньчжурской железной дороги). Соглашение было подписано 23 марта 1935 года. Кроме этого был произведен еще ряд менее значительных уступок в пользу Японии. Однако, несмотря на то, что Москва удовлетворяла практически все требования Токио, Япония так и не пошла на заключение советско-японского пакта о ненападении и отношения между странами носили характер полной неопределенности.
  Одним словом, с дальневосточным агрессором у Польши отношения складывались как нельзя лучше. Но реализации хищнических планов, помешали события мая 1935 года – когда был подписан советско- французский договор о взаимопомощи (а затем и советско-чехословацкий). Также значительную роль сыграла смерть Пилсудского. Кроме того, СССР ценой значительных уступок Японии, лишил Токио повода для нападения.

 2000.net.ua